Час печали - Страница 54

– Черт подери, Брайт! Ты должен радоваться, что она обнародовала это. Хочешь порядка, придется потерпеть и неудобства.

– Я и наведу порядок. Но зачем выносить сор из избы? У меня такое ощущение, будто мне приставили дуло к виску. А она ни разу не пришла ко мне и не попросила совета. Почему?

Последовала долгая пауза.

– Чего она добивается? – наконец спросил шериф.

– Откуда мне знать? Она никогда не говорила со мной о Филе Кемпе.

– А ты разузнай.

– Теперь это тоже входит в мои обязанности?

– Да. Выясни, чего она хочет, Тим. Я сам с ней потом все улажу, если смогу остановить этот жуткий снежный ком.

Хесс кивнул. Он чувствовал себя окончательно разбитым.

– Ничего не слышал о ее друге по имени Франциско?

– Она как-то обмолвилась о нем.

Снова тишина. Видимо, Брайтон ждал дальнейших расспросов о таинственном приятеле напарницы, но у Хесса не было ни сил, ни желания продолжать беседу.

– Ты ничего не подумай, просто Макнолли сказал мне, что она упоминала о каком-то Франциско. Любопытно, Мерси с ним спит?

– Меня это не волнует.

– Придется поинтересоваться, Тим. Выпытаешь и доложишь мне. Можешь добавить информацию о дружке и о ноже в свой письменный отчет. Ты должен помочь мне, Тим. Я же тебе помогаю.

Хесс посмотрел на шерифа и разозлился. Он вдруг отчетливо понял, что сам довел себя до такого жалкого состояния. Ведь причиной рака стало его пагубное пристрастие к курению. И теперь Чак Брайтон позволяет себе разговаривать с ним подобным тоном. Он болен раком, а Брайт – мелочностью и брюзгливостью.

– Как здоровье, Тим?

– Крепкое как у быка. Просто немного устал.

– Я восхищаюсь тобой.

– Спасибо.

– И мое восхищение никак не связано с чувством жалости, Тим.

– Надеюсь, – ответил Хесс, хотя и понимал, что шериф лжет. Сердце Хесса разрывалось на части: старый друг давно списал его со счетов и сейчас вынуждал доносить на напарницу, которая была вдвое моложе его.

Хесс стоял у двери и жал Брайтону руку.

24

Мерси читала дела о двух пропавших женщинах, которые выудил для нее Казик, а затем бранилась с тугодумом-продавцом, опознававшим сумочки.

Шесть. Эта цифра не давала ей покоя.

Когда Мерси пришла в тренажерный зал, щеки ее пылали от злости. Мерси сердилась на Камалу, которой в тот вечер приспичило пить злосчастные коктейли. Но больше всего на себя – за то, что не поторопилась с гипнозом и отправкой наброска. Если бы она сделала это раньше, то информация просочилась бы в газеты и на телевидение, и, возможно, Ронни Стивенс продолжала бы преспокойно работать в своем ювелирном магазине. Мерси изнемогала от чувства вины, оно будто застряло в горле и причиняло невыносимую боль. А теперь выясняется, что Похититель Сумочек напал еще на трех женщин! Всего шесть. Пора дать волю гневу!

В воскресенье "качалка" пустовала. Посмотрев на себя в большое зеркало на стене, Мерси увидела недовольную женщину с хмурым лицом, с взъерошенными и влажными от пота волосами. Она надела на голову спортивную эластичную повязку. "Ты толстая глупая неудачница!"

Мерси залезла на велотренажер и поставила тридцатиминутную программу с самым большим сопротивлением. Вытирая пот со лба, она чуть ли не стоя раскручивала педали. Через восемь минут Мерси уже крутила их сидя, и оставшиеся двадцать две минуты грозили пыткой. "Мучайся, дура! Хорошо! Так тебе и надо!" Физическая боль изгоняла душевную. Мерси работала до изнеможения. Через полчаса она сползла с велосипеда, с трудом держась на одеревеневших ногах. "Правильно! Учись страдая и учись страдать!"

Мерси легла на скамейку и сделала отжим лежа. Она отдыхала не больше полуминуты между каждым из трех сетов. Сердце бешено стучало, словно у маленькой испуганной птички. Мерси вспомнила, что именно так оно колотилось у крапивницы, вынесенной ветром из гнезда. Она нашла бедняжку в высокой траве и принесла ее домой, согревая ладонями, и крохотное сердечко почти разрывалось под ее средним пальцем. Ночью птица умерла, и Мерси сделала ей гробик из небольшой коробки, но так и не успела похоронить: мама спустила трупик в унитаз.

Мерси вообще не везло с животными: ее собака наглоталась собственной шерсти и отдала Богу душу, коты постоянно сбегали и не возвращались, попугайчики не выживали и месяца в клетке, а хомяк постоянно кусался. Опуская и поднимая штангу, Мерси подсчитывала все эти неудачные попытки завести питомца и остановилась на цифре двенадцать. Больше она не могла сделать упражнение ни разу.

"Вставай, жалкая неудачница! Надо работать!"

Едва Мерси снова взялась за штангу, как услышала чьи-то голоса за дверью. Повернув голову, она увидела в зеркале Майка Макнолли и трех полицейских, его приятелей. Они входили в зал, беззаботно болтая и смеясь, поигрывая мускулами и размахивая полотенцами. После их появления атмосфера сразу изменилась. Мерси с ужасом подумала, как безобразно сейчас выглядит. Словно со стороны она увидела свое потное тело, поношенную одежду, растрепанные волосы... Настроение ее еще ухудшилось. "Черт!"

Мерси постаралась выкинуть все это из головы и не обращать на мужчин внимания. Она уставилась на железяку, приближавшуюся к ее лицу. Руки ныли, а кожа на ладонях горела под кожаными перчатками.

– Здорово, Мерси!

– Привет, ребята!

– Может, подстраховать?

– Не надо!

И она опять попыталась отвлечься, углубиться в собственный мир. "Игнорируй их!" Ей безумно нравилось ощущать над собой большой вес, она выполняла все движения медленно и верно, чтобы сполна насладиться тяжестью. Десять следующих упражнений дались ей без особого труда, но все же восемьдесят фунтов – немалый вес для женщины среднего телосложения. С каждым подходом Мерси чувствовала себя все слабее и слабее.